Автор: Ольга Зайцева
«ЧАЙКА» РАСПРАВЛЯЕТ КРЫЛЬЯ НА МАКЕЕВСКОЙ СЦЕНЕ
Наш бизнес-сообщник artMisto.net
Не жизнь - трагикомедия
И вновь погрузиться в неторопливую, без ярких событий и происшествий атмосферу помещичьей усадьбы на берегу озера. Ее сценический образ, дух времени — удачная находка сценографа Владимира Медведя. «Комедия... много разговоров о литературе, мало действия, пять пудов любви» - писал о «Чайке» сам Антон Павлович. За сто с лишним лет существования пьесы у нее было много режиссерских прочтений: трагедия одиночества и неразделенной любви, муки творчества и поиски новых форм... Жанр спектакля режиссер-постановщик Олег Александров определил как трагикомедию. События разворачиваются не только вокруг горькой судьбы юной артистки Нины Заречной, вряд ли хоть кому из героев живется хорошо. Вот и выливается в финале до боли знакомое: «Я –чайка…Нет, не то. Я – актриса!»
Но пока на сцене – театр. А он, если судить по «комплиментам» жителей усадьбы, «декадентский». Декораций почти никаких: занавес, две кулисы, озеро да горизонт. В таком антураже будет показывать свой мистический «дачный спектакль» Константин Треплев, сын известной актрисы Ирины Николаевны Аркадиной. С единственной артисткой — Ниной, в которую молодой человек влюблен до безумия. На знаки, что любовь эта будет трагической и неразделенной, натыкаешься всюду: в самом облике театра — зримой территории одиночества, в монологе Заречной, в сарказме, с которым принимают зрители «новые формы» пьесы Треплева...
Константин, воплощенный на сцене актером Павлом Пиотровским, парень впечатлительный, открытый, темпераментный. Для окружающих немножечко странный: рвется творить, экспериментировать, думает таким образом убежать от рутины. Дочь зажиточного помещика Нина Заречная, ее роль убедительно исполнила Гелена Сергутина, — его находка, его любовь. Девушка тоже мечтает о сцене, и эти грезы делают молодых людей близкими и понятными друг для друга.
Любит Константин еще одну женщину - свою мать, но в то же время боится ее уверенности и неискренности. И не напрасно. Прима Аркадина в исполнении Елены Кондрашкиной — не просто изящная, роскошная светсекая львица без возраста. Хотя усадьба и не театр, Аркадина при любых обстоятельствах добивается первых ролей. А тут и сын в своей какой-никакой, но пьесе, отводит ей, великой, место только в зрительном зале... Ну чем не повод! дать свой собственный спектакль! Ведь, похоже, теперешняя жизнь популярной актрисы во многом скорее «игра в богему»
Связь с любовником модным писателем Борисом Тригориным (Павел Бодров) - одна из частей этой игры. Кажется, забавам приходит конец, когда Тригорин увлекается Ниной, но... Игра продолжается, ведь он заводит с ней роман с разрешения Аркадиной. Производящий впечатление мужчины ветреного, влюбчивого, Тригорин, похоже, напротив, оказывается однолюбом. Ибо любит в действительности только себя.
Колдовская геометрия любви...
Есть на сцене и ружье, которое, если уж появилось в чеховском произведении, то к концу должно выстрелить по определению. Оно выстрелит трижды: сперва в несчастную чайку, которую Треплев убьет и положит к ногам Нине, прозрачно намекнув, что скоро таким образом уничтожит и самого себя. Уже увлеченная Тригориным, Заречная бросит ему в ответ: «В последнее время вы выражаетесь непонятно, какими-то символами. И вот эта чайка тоже, по-видимому, символ, но... Я слишком проста, чтобы понимать вас». Однако она все поймет, когда Костя, не дождавшись дуэли с Тригориным, выстрелит в себя, но волею судьбы не погибнет.
Правда, это только отсрочка, дело времени, ибо цепная реакция уже началась. Подбитая чайка «зацепила крылом» все: модный писатель «случайно пришел, увидел и от нечего делать погубил» Нину, а Нина - Треплева. Однако чеховская любовная геометрия гораздо глубже банального «треугольника»: до конца своих дней будет лить слезы по умершему возлюбленному Маша Шамраева (актриса Мария Молодова). И супругу Семену Медведенко (Игорь Матейко) никогда ее не успокоить.
Пройдет два года. Зритель, увидев, как вокруг изменились тона, сгустились краски, тоже почувствует гнетущее чувство приближения катастрофы. Со сцены исчезнет часть декораций, но окна, зависшие, словно вне стен, по-прежнему будут отражать злополучное озеро. На его подернутом туманом берегу герои встретятся снова. И случится то, что уготовано судьбой, что не раз снилось каждому из них в вещих снах. Вернется из города покинутая Тригориным Нина, встретит Константина, популярного уже к тому времени писателя. Вернется, чтобы понять: «Я — актриса!» и снова уйти. Для «чайки» Треплева останется только одно — роковой выстрел.
... Не замечая, что ее модное платье волочится по земле, будет рыдать у тела сына Аркадина. Еще более растерянным пред ощущением уходящей жизни покажется старик Петр Сорин (заслуженный артист Украины Леонид Ландковский). Затихнут вечно гомонящие Шамраевы — Илья Афанасьевич (Карен Гамбарян) и его жена Полина Андреевна (заслуженная артистка Украины Алла Ульянова). Даже у обаятельного, уверенно смотрящего в завтра доктора Дорна (Александр Борзов), не останется слов.
...Кто знает, может, это почтенные старые тени, которые носятся в ночную пору над этим (уже ни у кого не возникает сомнений - колдовским) озером, все-таки сделали свое дело. А «люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени, гуси, пауки, молчаливые рыбы, обитавшие в воде, морские звезды и те, которых нельзя было видеть глазом,— словом, все жизни, свершив печальный круг, угасли...»
Ольга Зайцева, ВЕЧЕРНЯЯ МАКЕЕВКА, 16 апреля 2010 г.
Взгляд зрителя
Пьеса с многообещающим финалом
Мне посчастливилось побывать на премьере спектакля по пьесе А.П. Чехова «Чайка» в Донецком областном русском театру юного зрителя. Новая необычная интерпретация пьесы в постановке режиссера из Луганска Олега Александрова оставляет ряд немаловажных вопросов. Лежащий в основе пьесы конфликт земного и небесного, парадоксально «бьющий» по мозгам зрителя, тонко и сложно разработан молодыми талантливыми актерами Геленой Сергугиной, Павлом Пиотровским, Еленой Кондрашкиной, Марией Молодрвой, Павлом Бодровым. В своем амплуа были также и актеры более старшего поколения: Алла Ульнова, Александр Борзов, Леонид Ландковский, что создает своеобразную камерность пьесы, в которой каждый герой очень индивидуален.
В пьесе есть все - картины мелочного существования человека и одновременно движение его души, высокий полет, который может оборваться в любой момент, и естественное стремление саморелизоваться как личность.
Неизгладимое впечатление оставляет в душе зрителя ужасный конфликт между творческими людьми, вопрос которого неоднократно поднимался в мировой литературе (Моцарт и Сальери у Пушкина). С мастерством показан быт мещанского и дворянского сословия России конца XIX века, его неторопливая, лишённая всякой суеты, которая характерна для «низших» слоев, жизнь.
Но не трагическим, а парадоксально - оптимистическим - аккордом звучит музыка с завершающейся коллективной репликой - "Люди! Львы, орлы и куропатки, жизнь, продолжавшаяся тысячи лет - погасла!". Что само по себе вместе с музыкой, говорит о том, что вечность жизни - в ее бесконечной повторяемости, и об этом говорят сцены с появлением живой рыбы. Своеобразное и необычное музыкальное сопровождение делает пьесу близкой современной публике, создает незримую связь эпох и вечную актуальность чеховских вопросов. Совершенно новаторское, на мой взгляд, (элементы театра абсурда в драме) и в то же время не выходящее за рамки классического произведения, режиссерское и художественное решение, язык жестов, заставляет о многом задуматься и никого не оставляет равнодушным.
Интересная и непростая попытка разработать очень сложные философские проблемы не может быть рассчитана на массового зрителя, как это делают другие театры, «стреляя из пушки по воробьям». Поэтому можно с уверенностью сказать, что спектакль найдет своего достойного зрителя, сознание которого перевернется от поставленных вопросов, а значит, будет движение, стимул, что совсем немаловажно для современного театра и высокого искусства вообще, А это самое главное.
Татьяна Маловичко, читательница «ВМ»