joomla templates

Наш бизнес-сообщник artMisto.net

......НЕ ПО СЦЕНАРИЮ

в последнее время разыгрывается «спектакль» в театре юного зрителя

Об одном из эпизодов рассказало письмо Л. Пантюхиной. Взгляд, так сказать, со зритель­ской «колокольни». Так давайте посмотрим мы и на закулисную жизнь те­атра.

Почти по Чернышевскому?

Как бы ни хотелось тем, кто стоит у театрального руля, убе­дить всех (имеется в виду го­род и областное руководство), что начались недоразумения буквально на днях и лишь по причинам склочности характе­ра некоторых работников и на основе личной неприязни. Так и Хочется воскликнуть, цити­руя Станиславского: «Не ве­рю!».

Вопрос, которым задалась теперь уже бывший заместитель Директора Вера Павловна Мирошник (причем задавала она его еще до того, Как стала «бывшей», за что, По-видимому, и «получила»), в Духе Чернышевского: «Что делать?» — возник явно не на пустом месте. Равно, как и другой, уже чисто герценовский: «Кто виноват?». Этот уже на совести режиссера ТЮЗа Арутюна Ге­ворковича Киракосяна.

Если низы не хотят жить по- старому, то ясно, как неуютно и туго приходится верхам. Но вывод-то напрашивается один: значит, не Все ладно в Датском королевстве. Что лучше: не замечать этого и позволить си­туации идти, куда вывезет, или вынести сор из избы? Что скрывать, в народе всегда были непопулярны те, Кто пытался проделать это (странное все- таки понимание чистоты). Те, кто пишет куда-то, ища спра­ведливости, а если еще и на начальство «гонит»... Ругать начальство - тема вообще скользкая. Куда проще стоять где-то посередке, ожидая, чья возьмет (такую позицию зани­мает часть коллектива). Или, следуя страусиной тактике, де­лать вид, что ничего не проис­ходит.

А тут письма в областное уп­равление культуры. Да еще с обвинениями, что театр, если еще и не погиб, то близок к этому, стал своеобразной вот­чиной. Дотошные расспросы о том, куда идут деньги. Как следствие - сплошные непри­ятности, вылившиеся в различ­ные проверки, придирчивое Внимание городских властей, потеря популярности.

И получается ,виноват тот, кто «заварил кашу»? Постойте, давайте не будем путать причину и следствие. Дело тут не в попытке «подсидеть» од­ной стороны другую (а мусси­руется и такая коварная вер­сия), не в черной неблагодар­ности (вот ведь, приютили че­ловека, квартиру дали, а он «бузит»). А, может быть, это просто честное стремление по­ставить диагноз начинающей­ся болезни и попытка вовремя найти противоядие к равноду­шию к общему делу, которое способно угробить любой кол­лектив, а творческий особен­но?

В чем нее его признаки? В заметном отсутствии интереса и жизни театра, к его росту со стороны тех, кто обязан рато­вать за другое. Конкретные претензии к главному режис­серу и директору. Одна — хо­зяйствует, но как-то узкона­правленно, другой — часто от­сутствует. Сейчас, например, занят глобальными постановка­ми в областной столице и бы­вает наездами. Да, тот самый Виталий Петрович Аверченко, который стоял у истоков, ко­торый буквально горел на ра­боте, творил чудеса на сцене, не признавал халтуры и был Поголовно почитаем и любим с обеих сторон сцены. Он и те­перь не признает других кано­нов, трудится с полной отда­чей, но... для другого зрителя. Так и хочется по-детски оби­деться: а как же мы? А почему не для нас? Ответ до прими­тивности знаком: нет денег, нет богатых спонсоров, ТЮЗ такое не потянет.

А вот «Иван да Марья» (очередная сказка) ему как раз под силу (тем более, что но­вых костюмов шить не надо, старыми можно обойтись). Это дипломная работа студентки, которая в отсутствие руководи­теля сама, с помощью арти­стов, решает все проблемы. И с теми финансами, которые есть.

О финансах разговор осо­бый. А вот о роли директора в связи с этим можно попод­робнее. При недюжинных организаторских способностях и коммерческой жилке Наталье Николаевне Полторак, как го­ворится, все карты в руки. Из ТЮЗа можно конфетку сде­лать. Пока конфетка не полу­чается, Ремонт - с горем по­полам (правда, проводку по­жарной системы сделали «на уровне»), буфета так и нет. На стенах ни одной фотогра­фии артистов. Состояние зала оставляет желать лучшего, равно как и гримерных. Афи­ши появляются крайне редко, рекламы нет вообще. То есть, вроде механизм крутится, бу­маги в порядке, здание не рухнуло, но ведь этого мало. Ведь в творческой вотчине - специфические законы (помни­те: придите в театр и умрите в нем!). И кресло это, может, и удобное, но больно маетное. Это не только понять и про­чувствовать нужно — нужно и соответствовать.

Так удобно отговориться де­журной фразой, что раньше микроклимат был получше (так улучшайте его!), не мешали работать (так ведь это от бес­покойства, а не по другой при­чине), ловили каждое твое сло­во (значит, было что), а теперь Все норовят против сказать (а вдруг по делу?). Кстати, если этот камень в огород Кирако­сяна, так тот скорее любит ра­ботать, чем речи «толкать». Й спектаклей поставил больше, чем главный, и идут они почаще, и на зрителя жаловаться нет причин. И еще бы больше сделал, если бы была возмож­ность. Но опять все упирается в отсутствие средств. Оттого и мучается вопросами, раздража­ющими начальство, лезет в фи­нансовые дебри.

А финансы поют романсы…

Так, кажется, в народе по­этически характеризуют край­нюю степень обнищания. Театр никогда Не был особенно при­быльным местом, скорее - планово-убыточным. Кассовые сборы, плата за аренду, дота­ции, внебюджетные средства... Все это громкие слова, обозна­чающие на самом деле доста­точно мизерные суммы, кото­рых едва хватает на зарплату артистам, текущие расходы, оплату коммунальных услуг и, в том числе постановку спек­таклей. Затраты на последние, оказывается, вообще не преду­смотрены никакими статьями. По принципу: что останется?

Остается немного. Остается печальная часть перекраива­ния декораций из спектакля в спектакль, старенькие костю­мы, налет ветхости там, где все должно играть красками.

Впрочем, в финансовых от­четах ажур судя по акту об­ластной ревизионной комиссии, делавшей недавно проверку и ознакомивший с ее результата­ми весь коллектив, особого криминала нет. Все разложено по полочкам сколько билетов лежат не там, где нужно, кто и когда утащил из театра крес­ло, кому продан купленный ТЮЗом телевизор и кто в рабо­чее время позволил себе оздо­ровиться. Жаль, что так и не доверили прессе подержать в руках сей документ. И на воп­рос, почему затраты на каждый спектакль в разных докумен­тах указываются разные, от­вет вразумительный получить так и не удалось (кстати, этот вопрос тревожит и режиссера Киракосяна.

Впрочем, как тяжелая артил­лерия, на любой вопрос выпус­кается встречный - директора: "А вы знаете, сколько стоит сейчас банка краски?". Попро­буй возрази. Счет ведь идет на миллион. «И если бы не помощь спонсоров»... (значит, есть-таки?), то положение было бы еще хуже.

Куда уж хуже, если не хва­тает элементарных лампочек, стекол на софиты. С ними как раз разруха. А в кабинете ди­ректора появляется новая ме­бель и посуда, комфортно оформляется комната для президиу­ма (президиумов уже нет, а комната есть), в которую вооб­ще неизвестно кто наведывает­ся. Приобретается пять самова­ров (ходит в театре такая леген­да), а заезжего артиста и аме­риканского миссионера прихо­дится поить чаем из граненых стаканов.

Парадокс получается. Есть возможность что-то иметь от спонсоров. Но идет это не на насущные потребности всех, а на создание призрачного имид­жа некоторых.

Нет денег - заработайте, так и хочется посоветовать. Гастроли, худо-бедно, позволя­ют латать бюджет. Но, даль­ние и не очень (кроме выездов в пионерлагеря летом), они почти не практикуются: нет бензина (хотя МКХЗ презенто­вал не так давно несколько тонн). Нет денег, а в распоря­жении директора два личных легковых автомобиля, тогда как распространители билетов то­пают ножками (за редким ис­ключением) в разные уголки го­рода. Кстати, последняя маши­на приобретена с санкционирования (и финансирования,

как утверждает директор) об­ластного руководства. Точно так же, как бензоколонка (спра­шивается, для чего козе баян?). Причем этот факт подается ди­ректором, как самый положи­тельный: в такое трудное вре­мя и такое ценное приобрете­ние, почти по дешевке. Только ведь Не эксплуатируется она уже полтора года, доходов от нее пока никаких.

Прямо блеск и нищета театра. Иза всем видимым благополучием теряется главное: в прошлом году было поставлено всего четыре спектакля, хотя раньше Духа хватало до десят­ка. Вот и занятость артистов в спектаклях падает. Разве не спектакли - са­мое насущное, без чего театр начинает казаться обмелевшим озером, из которого уже нече­го черпать? А зритель все ухо­дит и уходит, как вода сквозь пальцы...

КУДА УХОДИТ ЗРИТЕЛЬ

А действительно, куда дева­ются те самые замечательные мальчишки и девчонки, кото­рые в малолетстве от души ру­коплещут героям сказок и идут гурьбой в ТЮЗ, как на празд­ник? Уже в средних классах они начинают воспринимать любой культпоход, как обяза­ловку. В старших могут позво­лить себе выйти из зала, не досидев до конца. А потом ис­паряются как потенциальные зрители вообще, предпочитая иные развлечения.

Неинтересно? Недостаток культуры, общего воспитания? Смутное наше время, где не до Духовных Ценностей? Или поте­ря контакта на каком-то этапе, ввиду пробелов в репертуаре? Попытка из сказки втянуть их одним махом в нечто для элит­ного зрителя - без соответст­вующей подготовки попытка тщетная. А совсем взрослого зрителя - тем более нечем заинтересовать.

Процесс «внедрения» биле­тов в школах и коллективах далек от творческого. Принес­ли, убедили, раздали, собрали деньги. Ни мини-спектаклей, ни мини-гастролей, которые могли бы заинтриговать. И ведь пед­коллективы согласны твор­чески подойти к пробле­ме посещаемости театра. Да им никто ничего не предлагает. В результате выручка есть, а зритель... увы. Конечно, там, где за дело берется учитель-эн­тузиаст, все в порядке. Так за это спасибо нужно сказать только ему.

По встречам-знакомствам скучают клубы, дворцы культуры, откуда трудно выехать. Дойти бы туда, по крохам, подушно завоевывая каждого зрителя.

Но с чем ехать? Спектаклей легких «на подъем», не хватает. Да они вообще все наперечет. «Нет подходящих сценариев», — объясняет главный режиссер. Мол, устал за все браться сам, а народ рвения не проявляет. Так почему « гуляет» ставка завлита? Почему не отправляются запросы столичные театры, откуда могут прийти пьесы, а значит пища для творчества? Или так спокойнее?

Еще одна прореха, в которую постепенно «высыпается» популярность, — некая обособленность ТЮЗа, имеющего «родителей» в области и потому несколько свысока взирающего на мероприятия городского масштаба. За примерами далеко ходить не стоит. Чего стоит конкурс «Кристина», проведение которого оказалось под угрозой срыва только потому, что директор, уезжая, повелела: предоплаты не пущать. Новогодние притопы и прихлопы под дождем у городской елки артистов художественной самодеятельности, терпеливо ожидающих, когда же разверзнут врата ТЮЗа. Полное отсутствие присутствия директора ТЮЗа Натальи Николаевны на днях хозяйственных руководителей, на городских мероприятиях, проводимых в ее Доме.

Впрочем, по любым поводам администрация готова выдвинуть собственные опровергающие версии и представить исчерпывающие объяснения. Слушая их впору усомниться: а может, и впрямь все не так уж плохо?

Очень хотелось бы так думать, но увы. А еще приходить в театр на премьеры, писать симпатичные рецензии, способные привлечь нового зрителя и не отпугнуть давно испытанного. И вообще, хоть раз в жизни увидеть над кассой табличку с единственной и самой желанной для артиста фразой: все - билеты проданы. Нет, не распространены, а именно проданы

Так оно и будет. Когда творчество в союзе с разумным руководством все расставит своим местам. И просто не останется места для чего-то иного, инородного в этом светлом месте. Занавес, открываясь покажет настоящее мастерство.

Театр наш так еще молод хотя и собирается в следующем году отметить свой серебряный юбилей. Самое время собраться с мыслями и взять себя в руки. За прошедшие годы мы имели возможность убедиться, что это вполне по силам коллективу. А конфликты... Как всякое круто заверченное действие, они, пройдя стадии завязки, развития сюжета, кульминации, всегда подходят к развязке...

Кому не хотелось попасть за кулисы? Мне, например, казалось, что там царит особая жизнь, куда интереснее, чем под яркими юпитерами, без наигрыша и фальши. А увидела и услышала тишину. Где-то гримерной чаевничали свободные от работы актрисы, узкие коридоры пустовали. В проходной толпился народ, явно театральной «национальности» о чем-то авторитетно говорил бывший водитель — уволенный «хозяин», слегка "тянуло запашком перегара. На сцене шел «Фауст», в котором главный режиссер талантливо перевоплощался то в Мефистофиля, то в Бога, то в Маргариту, озабоченный поиском смысла жизни. Зал внимал: вещь-то шла по учебной программе.

...Почему только на душе было совсем не по-мартовски слякотно?

Елена КАРПЕНКО, Макеевский рабочий, 28 марта 1995

Назад в архив