joomla templates

И снова убегает Подколесин...

Наш бизнес-сообщник artMisto.net

Донецкий областной русский театр юного зрителя (Макеевка) открыл свой 26-й сезон "женитьбой" Гоголя. Мне не приходилось видеть более тяжелой публики, чем макеев­ская. Большая часть зрителей - подростки (и это естественно для ТЮЗа), которые и свое неудовольствие, и свой восторг выражают равно невыносимым образом. День откры­тия сезона не был исключением, и режиссе­ру пришлось перед спектаклем выступить в роли укротителя шумной толпы. Но начался спектакль, и толпа превратилась, как это и должно происходить в театре, в публику - пусть дерзкую, непокорную, но внимающую. А по окончании спектакля зрители аплоди­ровали стоя и не торопились расходиться, вновь и вновь вызывая артистов. Стало ясно, что одержана полная победа. Рискну утвер­ждать: победа неизбежная, потому что были по крайней мере три причины, предопреде­лившие успех.

Обычно, когда спектакль удается, хвалят игру артистов. И в этом спектакле есть удач­ные актерские работы. Хоро­ши были прежде всего испол­нители двух главных ролей - Подколесина и Кочкарева.

Владимир Петраков, игра­ющий Подколесина, не огра­ничил свою актерскую задачу только тем, чтобы показать сверхрешительного человека. Он воссоздал противоречивую двойственность психики сво­его героя: чем желаннее цель, тем сильнее внутренний страх перед грядущей переменой.

Передал главное в своем ге­рое - неуемную живость харак­тера и отсутствие стремления к какой-либо выгоде для себя и Александр Борзов, играю­щий  Кочкарева.

Остальные актерские рабо­ты удачны в большей или мень­шей степени, есть совсем не­удачные, приблизительные. Но спектакль сохраняет, передает парадоксальность пьесы Гого­ля (бездеятелен и нерешителен тот, кто глубоко заинтересован в женитьбе; другой, не имею­щий от этой свадьбы никакого личного интереса, напорист и активен), то свойство ее интриги, из-за которого Аполлон Григорь­ев назвал ее "миражной" (когда  герой приближается к цели так близко, что кажется: ее можно до­стигнуть рукою, он вдруг оказы­вается на огромном расстоянии от желаемого - он приближался к "миражу", и "мираж" рассеялся).

Если актеры верно передают характеры героев и сущность кон­фликтов, если спектакль сохра­няет и доносит до зрителя осо­бенности пьесы, то это, конечно же, заслуга режиссера. Работа Виталия Аверченко, осуществив­шего постановку, вызывает ува­жение, как вызывает уважение сама позиция режиссера: не себя показать, - мол, смотрите: вот так я понимаю Гоголя, - а показать Гоголя. Аверченко безусловно прав: Гоголь интереснее любых режиссерских мнений о нем.

Зрителю не нужны объяснения режиссера о том, чем именно современен Гоголь. Гоголь ска­жет об этом сам, если только режиссер не будет ему мешать. Не просто современно - злободнев­но прозвучали слова Кочкарева: "Я знаю тоже одного: прекрасней­ший собою мужчина, румянец во всю щеку; до тех пор егозил и надоедал своему начальнику о прибавке жалованья, что тот на­конец не вынес - плюнул в самое лицо, ей-богу! "Вот тебе, говорит, твоя прибавка, отвяжись, сатана!" А жалованья, однако же, все-таки прибавил. Так что ж из того, что плюнет? Если бы, другое дело, был далеко "платок, а то ведь он тут же, в кармане, - взял да и вытер". Кто из нас, прося началь­ство о прибавке, не заботится о том, чтоб положить платок в кар­ман?

И приходит понимание того, что главная причина успеха та­ится в безошибочном выборе пьесы. Хороших пьес - множество, но не так легко найти ту, ко­торая какой-либо гранью задева­ет больной нерв современников.

Безошибочно выбранная пьеса, если поставлена она с уважением к автору, "вытащит" все: и отдельные ошибки актерской игры, и просчеты режиссуры, и банальную сценографию. Она коснется таких струн в душе, какие, может быть, и не звуча­ли до этого никогда. Никто не назвал бы дикой ордой тяжелую макеевскую публику, если бы ощутил потрясающую тишину, воцарившуюся после слов Под­колесина: "Какой это смелый русский народ!" И у всех воз­ник тот же вопрос, что задала изумленная Агафья Тихоновна: "Как?" И снисходительно улыбнулась, и засмеялась наив­ному ответу Подколесина: "А работники. Стоит на самой вер­хушке... Я проходил мимо дома, так щекатурщик штукатурит не боится ничего".

Макеевский спектакль пока - зал: пусть на мгновение, но бывает абсолютной власть те­атра над душой человека. И не преувеличивал Гоголь, когда писал: "Театр ничуть не безде­лица и вовсе не пустая вещь, если примешь в соображение то, что в нем может поместиться вдруг толпа из пяти, шести тысяч человек и что вся эта тол­па, ни в чем не сходная между собою... может вдруг потрястись одним потрясением".

Виктория ЩЕРБАКОВА. Газета «Жизнь» 29.10.1996

Назад в архив