joomla templates

Анатолий БЫКОВСКИЙ. РОЖДЕНИЕ ТЕАТРА

Наш бизнес-сообщник artMisto.net

(Записки первого директора)

У нас было неплохое помещение для кос­тюмов. Поначалу совсем пустое.  В сентябре перед открытием, нам передали с баланса на баланс немного костюмов из театра им. Ар­тема, Донецкой оперы, Киевского театра опе­ры и балета и театра им. Ивана Франко. Но они годились только при условии их передел­ки. Костюмы для своих новых спектаклей мы шили сами.

Я не помню, кто первый возглавил наш пошивочный цех. Помню, что работали долго в этом цехе швеи Выходцева и Осипенко. Но вскоре мы пригласили на работу закройщика- модельера Ларису Максимович, человека, по­нимающего особенности театрального костю­ма. Сколько этим женщинам-трудягам прихо­дилось работать сверхурочно, чтобы успеть в срок подать костюмы на репетиции! Поначалу мы пользовались услугами пошивочных ате­лье города, т. к. сами не успевали обшивать такие многолюдные спектакли, как «Пуш­кин», «Ромео и Джульетта», «Гроза», «Ре­визор». Но оказалось, что это намного доро­же, да и качество работы не всегда нам под­ходило. Театральное освещение иногда меня­ло фактуру и цвет костюма. Царские одеж­ды, сшитые из обыкновенной двунитки, соот­ветственно раскрашенные декоратором, вы­глядели наряднее и богаче, чем сшитые из атласа или полубархата. Да и на примерку ходить было очень неудобно.

Заведующей гримерным цехом тоже не сра­зу пришла к нам Тамара Сун-Чан. Томочка—  очень заботливый, веселый человек, знающий свое дело, не очень легкой судьбы, но театральный до гроба. С ней работать было легко и просто.

Реквизиторский цех возглавляла Людмила Борисовна Калинская. Как она попала в те­атр, я не помню. Но без рекомендаций мы не брали. До этого она в театре не работала. Но поняла его быстро и вписалась в нашу жизнь так прочно, что, казалось, другой ра­боты до этого у  нее не было. Реквизитор­ский цех принимает от бутафора и декоратора все предметы, работающие в руках ак­тера на сцене или носимые им. Крупными деталями занимается монтировочный цех. Ее подсобка — это музей и арсенал одновремен­но.  Когда мои сыновья забегали в театр, они прежде всего заходили к Людмиле Борисовне с просьбой подержать в руках мечи, саб­ли, надеть шлем, латы. Но у Калинской была еще более ответственная обязанность: пода­вать, так называемый текущий реквизит, кото­рый,  по сценическому действию должен был съедаться и выпиваться на сцене. Сами пони­маете, что артисты народ требовательный из грязного стакана чай не выпьют. Будет скандал у самого директора.  Людмила Бори­совна работает и сегодня. В ее адрес я могу сказать много комплиментов. Но скажу только, что она очень симпатичная женщина и добрейший человек. Скольким актерам она одалживала до получки; а то и попросту, под­кармливала. Артист III категории получал от 70 до 90 руб., II категории — от 100 до 150 руб. и только I категории получал от 160 до 200 руб. Директор театра—200, главный режиссер — 240. Вот и все наши материаль­ные стимулы. Но люди любили театр не всег­да пропорционально ставкам.

Намного труднее оказалось  подобрать электроосветителей, монтировщиков сцены, ра­дистов. Во-первых, жилье мы им не предос­тавляли. Они должны быть местными людь­ми. Часто среди них оказывались случай­ные люди, нечистые на руку или алкоголики. Ставки тоже были очень низкие, и подобрать семейного уравновешенного человека на эти мизерные ставки было невозможно. Шли на огонек театра в основном молодые люди, ча­ще девочки. Но нам для монтировочного це­ха нужны были крепкие парни, способные переносить солидные тяжести, грузить тя­желейшие ящики с костюмами и аппарату­рой на выездные спектакли или гастроли. Придумывали премии, доплаты, сверхуроч­ные. Цеха работали.

Не могу я здесь ж сказать еще о двух ра­ботниках театра, казалось бы, не имеющих прямого отношения к творчеству, но без которых наш театр, во всяком случае, своей внутренней, закулисной жизнью, был бы дру­гим. Это снабженец и заведующий складом Лидия Семеновна Паршина и главный меха­ник театра Николай Иванович Галюта. К со­жалению, сегодня их нет среди нас. Но все в театре их помнят и до сих пор вспоминают добрым словом. Оба они никакого отношения ранее к театру не имели. Николай Иванович в прошлом шахтер, забойщик шахты «Калиновская-Восточная». Он и жил там, и каждый день приезжал на работу на своем стареньком «Запорожце». Как он нас выручал! На самом деле это были настоящие творческие люди, безотказно служившие театру. Светлая им память.

Первым моим заместителем был бывший заведующий филиалом театра им. Артема Николай Федорович Вендин. Сколько мы с ним перелопатили дел во время ремонта и доставания оборудования, материалов, транс­порта. Сходились в театре после многотруд­ного дня поздно вечером и еще позже расходились. После окончания ремонта и целого месяца подготовки к открытию, когда время уже шло на минуты, однажды поздно вече­ром мы вышли с ним из театра и стали ждать трамвая, чтобы ехать домой. Ему в од­ну сторону, мне в  другую. Стоим, продолжа­ем думать, как выйти из очередного трудно­го положения. А трамвая ни в одну сторону нет. После очередной сигареты мы посмотре­ли на место, где стояли: трамвайных путей там давно уже не было, их давно демонтиро­вали. Здесь уже можно ставить диагноз. С Николаем Федоровичем мы открыли театр, но он долго у нас не задержался. Насколько помню, он не вписался в те рамки требова­ний отношения к театру, которых добивался от работников В. Аверченко.

После этого мне долго не везло с замами. Даже не помогали квартиры. Но года через два к там пришел опытный театральный ра­ботник из России Виталий Николаевич Кра­ев. Он проработал в театре больше меня, был директором Йошкар-Олинского театра, когда-то у него в театре работал Аверченко, и по его рекомендации мы проработали с Виталием Николаевичем несколько лет. В 1975 году его перевели на работу директо­ром областного русского драматического театра в г. Жданов. Сейчас он работает заместителем директора Санкт-Петербургского дра­матического театра им. Пушкина, знаменитой Александринки. Мне очень приятно, что несколько лет нашей жизни мы проработали вместе на благо нашего театра.

С зав. канцелярией (она вела и кадры, и все за 75 руб.) поначалу не повезло. Опыт­ная работница как-то сразу стала источни­ком информации для любопытных. Пришлось искать другого человека. По рекомендации милейшей зав. делопроизводством вечернего университета марксизма-ленинизма Лидочки, где директором работал мой старший това­рищ Николай Гаврилович Пархоменко, к нам пришла юная Елена Евгеньевна Кирилова, которую все называли, конечно, Леночкой. Но Лена оказалась стойким, умелым работ­ником, верно хранившим наши маленькие тайны, и проработали мы с ней до самого моего ухода из театра.

ГОТОВНОСТЬ НОМЕР ОДИН

Я уже говорил, что только с 1 августа в штатном расписании в пустых строчках про­тив наименований должностей могли появить­ся конкретные фамилии. До этого в театре им. Артема получали зарплату трое ТЮЗовцев: я, Аверченко и Венднн. Вот на плечи троих и легла вся подготовительная работа. Облфинотдел рьяно экономил каждую копейку. В промфинплане нового театра была заложе­на дотация на период простоя в течение двух месяцев: августа и сентября. С октября нам резко снижали дотацию, понукая часть своих расходов покрывать своими доходами. С 1-го октября театр должен был зарабатывать на жизнь самостоятельно. Этим самым нас тол­кали на открытие в начале октября. Мы вы­брали субботу, 2 октября. Время пошло ра­ботать против нас. Еще 14 мая, после одной из встреч с Аверченко, в моем дневнике появилась запись: «Взял у Аверченко прочитать пьесу «Пушкин». Откроемся 2 октября спек­таклем «9-я симфония» днем и вечером — «Пушкин». Конечно, это примерно».

Жизнь показала, что это нереально. Два та­ких крупных спектакля молодая труппа и це­хи театра за такое короткое время поста­вить не могли. Наш режиссер-постановщик, товарищ Виталия Петровича, Семей Семено­вич Терейковский (по-моему, его идея) пред­ложил открыться спектаклем «Молодая гвардия» по А. Фадееву. В нашем театре, как ни в каком другом, было много молодых артис­тов. А эта пьеса рассчитана именно на молодежь. Это раз. Второе, в то время очень це­нились идеологическими отделами такие ре­волюционно-патриотические темы. Третье:  в октябре традиционно отмечался День ленинского комсомола.  Да  и целый ряд других соображений привел нас к мысли включить в репертуарный план на театральный сезон 1971 — 1972 гг. заглавной строкой именно эту пьесу. Предложили поставить ее самому

Терейковокому. Конечно, ему лестно было начи­нать театр своим спектаклем. Многие отго­варивали Аверченко от этого решения. Гово­рили, что неудобно открываться постановкой не главного режиссера. Но упрямый Авер­ченко решил, что во что бы то ни стало его первой постановкой в новом театре будет  «Пушкин». Подготовить «Пушкина» к откры­тию было невозможно. Репетиции «Пушкина» начались, но он увидел свет третьим по сче­ту наших премьер. Вторым решили ставить сказку для детей «Хрустальный башмачок» Т. Габбе. Так как оба режиссера были заняты своими репетициями, а еще одна должность режиссера-постановщика пока была свобод­ной, поставить сказку согласился опытный артист, перешедший в нашу труппу из До­нецка, Анатолий Губский. После этого (реше­ние было утверждено худсоветом 10 ав­густа и вступило в силу) начались репети­ции. Для того, чтобы они начались, дирек­тор издает приказ, в котором на каждую роль назначается конкретный артист, назначает­ся художник-постановщик, ответственный за музыкальное оформление, помощник режис­сера. Определяются сроки показа спектакля приемной комиссии и дата его премьеры. Эти данные, и только они, войдут в программу будущего спектакля.

Пока шло чтение ролей (так называемый застольный период), пока режиссер обсуж­дал с актерами их задачу и пока тот же ре­жиссер с художником-постановщиком сочи­няли макет будущих декораций, эскизы бу­дущих костюмов, пока все это было утверж­дено худсоветом, время стремительно бежало. Практически цеха получили рабочие черте­жи только в 20 числах августа. А изгото­вить их и подать к генеральным репетициям нужно было не позднее 15—17 сентября. Повторю, что время было спрессованно до та­кой степени, что мы забыли о границах ра­бочего дня. Кроме изготовления декораций, необходимо было решить еще много сложней­ших вопросов, без решения которых работа театра была немыслимой.

У нас абсолютно отсутствовала звуковая радиоаппаратура, т. е. не было динамиков, магнитофонов, микрофонов, режиссерских пультов. С горем пополам областное управ­ление культуры выбило у отдела материаль­но-технического снабжения министерства ком­плект самаркандского завода КИНАП 37- КЗТП-1 с более чем полусотней динамиков, 2-каналыным пультом, звукорежиссерской связью и набором микрофонов. Получили мы этот комплект в сентябре. Он долго нам про­служил, хотя с ним случилась некрасивая ис­тория. Часть этой дорогой аппаратуры после установки в зрительном зале была похищена. К сожалению, в этой операции участвовали наши рабочие и даже молодой артист из Харь­кова. Пропажа, быстро была возвращена, а участники этого подлого похищения понесли уголовную ответственность. После этого все микрофоны я держал в своем сейфе и выда­вал их радисту по мере необходимости.

С большим трудом мы также достали приборы театрального света. На ходу их уста­навливали, опробовали. Но работать начали на старом механическом регуляторе света, что, конечно же, было вчерашним днем те­атра. Как видите, шли репетиции, а в пере­рыве между ними или ночам монтировалось оборудование, сцена театра приобретала спо­собность решать сложные вопросы техничес­кого оформления спектаклей.

Анатолий Быковский. «Макеевский рабочий» 28.11.1996

Назад в архив