joomla templates

ОНА ВСЕГДА ДРУГАЯ

Наш бизнес-сообщник artMisto.net

Ветер, холодно, неуютно. Опавшие листья припорошены снежной крупой и разброса­ны по аллеям сквера. Голые тополя и черемуха деревянно постукивают ветвями. Я спе­циально иду в кафе, чтобы увидеть ее, чтобы к ней при­смотреться. Какая она не на сцене, а в будничной жизни?

Мне давно хочется о ней написать, но все что-то ме­шает. Однажды я увидел ее фотографию в газете над чу­жими стихами. Произошел очередной казус: поэтесса вдруг стала «актрисой», а акт­рису представили поэтессой. В редакции смеялись. Смеялись в театре, а ей, конеч­но, стало не до смеха. Тогда я отыскал в типографии фото­снимок и положил в записную книжку. На нем она — еще де­вочка-десятиклассница ма­кеевской 21-й школы. Иногда я всматривался в ее широ­ко распахнутые глаза, выпук­лый и чистый лоб с небреж­но брошенной челкой, краси­вый разлет бровей. Я завидо­вал ее одноклассникам и тем, кто сейчас с ней рядом рабо­тает. Фотографию вскоре кто- то «увел» с моего рабочего стола, и потом пришлось для очерка просить у нее другую.

И вот Алла Ульянова вме­сте с подругой заходят в ка­фе. Розовая шляпка в тон свободного пальто. Садятся за соседний столик и заказывают кофе, мороженое, шо­колад, Она — сластена, ест маленькой пластмассовой ложечкой слегка поднимает бровь. Она, наверное, чувст­вует, что я за ней подгляды­ваю. Может быть, даже дога­дывается — почему! Но у нее своя профессия, а у меня — своя. Я вспоминаю виденные спектакли с ее участием, сравниваю образы с ориги­налом. Нет, ни от Гали бес­смертного Кобзаря, ни от леди Мильфорд у нее ничего не осталось. Коварства вроде бы тоже — никакого. Насчет любви — не знаю. Мне ка­жется, она несколько холод­на, самолюбива, в ролях она часто бесстрастна в хорошем смысле. Никогда не переиг­рывает, не увлекается до самобесконтрольности. Но в  роль она входит вся, перевоп­лощение ее для зрителя совершается незаметно.

В «Коварстве и любви» она родилась и всегда была леди Мильфорд. Актриса она слож­ная, глубокомыслящая, никог­да не довольствуется легким решением. И, конечно же, та­лантливая. Сейчас я чем-то нахожу ее похожей на Беат­рис из пьесы американского драматурга Пола Зиндела «Влияние гамма-лучей на блед­но-желтые ноготки». Она из­дерганная, но не грубая, она жаждет лучшей жизни, но у нее ее нет. Она от всего ус­тала, но на собственной кухне находит вдохновение и часто  ней репетирует.

Замкнутое пространство и тепло на нее действуют бла­готворно. В родном ТЮЗе — ледяной холод, "сырые углы и вот-вот рухнет потолок. От этого на душе ее тоскливо и тоже холодновато. Кофе почти не согревает. Она пьет его маленькими глотками, иногда поглядывает в мою сторону. На бледно-розовых губах по­является улыбка. Да нет, дес­кать, не так уж все и плохо. Мне кажется, по натуре она оптимист.

А на сцене? И трагик, и хо­хотушка, и высокомерная осо­ба, и человек в себе. Говорят, Алла Ульянова — человек же­сткий, сильной натуры. Такой часто видят ее на сцене, та­кой многие представляют ее в жизни. Верно ли? Да, она всегда другая. Да, она застав­ляет зрителя и просто знако­мых так думать. Созданные ею образы и персонажи глу­боко психологичны, а сама она личность. Но я видел, как иногда она терзается плохой ролью, бывает недовольна сво­ей игрой и собой.

Однажды я не узнал е» на сцене. Кажется, это было в 1989 году. Ставили «Одиссею капитана Блада». Она играла роль девочки, потом женщины. Заметно трудно ей давался переход  характерах, в стано­влении своей героини. Она яв­но была собой недовольна. И, столкнувшись со мной сразу же после спектакля за кули­сами, она отчаянно махнула рукой, а потом улыбнулась, как недавно в кафе за столом. Мне показалось, что ее на­стигла депрессия. Актеры, как и все творческие люди, под­вержены ей часто. И каж­дый борется с ней по-своему, и переносит ее по-разному. Ал­ла Ульянова в этот период ухо­дит в себя, предпочитает оди­ночество, музыку с участием саксофона или арию мистера Икса е исполнении Георга Отса.

Ария эта порождает в ее сознании много воспоминаний. Часто они отрывочны и бес­связны, но почему-то застав­ляют взгрустнуть. Грусть эта тихая и ласковая, как летние сумерки. Да, в цепом она довольна своей судьбой, се­мьей, мужем, профессией. Откуда же тогда эта грусть, сожаление о чем-то? Может быть, от усталости, от излиш­них мелочных забот, каждо­дневной суеты. Иногда хо­чется спокойствия с томиком Чехова в руках или Салтыкова-Щедрина. Они вселяют оп­тимизм, веру, любовь.

О счастье актриса Алла Ульянова размышляет редко. А счастливой чувствует себя, когда удается роль, когда ее хвалят, когда оказывают вни­мание и наделяют хотя бы маленькими почестями. В творческой ее биографии за семнадцать лет работы в те­атре уже немало интересных образов, героев. Есть и та­кие, которыми она особен­но гордится и вспоминает о них с удовольствием. Один из них — «Гадкий утенок». Образ создан вдохновен­но, с философским осмыс­лением, классически. За его создание она удостоена рес­публиканской премии. Но есть и другие, о которых ей вспоминать и рассказывать при­ятно. Если собрать их все вместе, а в центр поставить актрису, то в целом не труд­но будет разглядеть и Аллу Ульянову — человека тонко­го, наблюдательного, нежно лю­бящего все земное и саму жизнь. А жесткость, сильная натуре и прочее — скорее, ее защитная оболочка. Во ком случае, такой вот я ее увидел.

Леонид АСТАХОВ «Макеевский рабочий» 7.03.1998

Назад в архив